Ко времени начала факультатива домашняя работа была доделана, а половина учебника по истории магии прочитана – это оказалось неожиданно интересно и совсем не так сухо и скупо, какими были рассказы мамы. Книгу с сожалением пришлось отложить, взять сумку и идти на занятия. Маловероятно, но вдруг уже сегодня удастся что-нибудь узнать про звезду погибели.
По пути Нейна репетировала вступительную речь о том, что не будет называть отца-экзорциста отцом, и пыталась предугадать ответную реакцию. Сразу выгонит? Отнесётся с пониманием? Отправит к куратору? Как бы то ни было, отступать от своего намерения она не собиралась. Всю жизнь росла без отца и в такой форме обретать его не собиралась. Кто ее родитель, мать сказала перед смертью, и поверить в это было трудно, но иначе не получалось. Проговорив про себя еще раз, что экзорцист ей не отец, девушка дернула ручку двери.
В аудитории ждал сюрприз: никакого отца-экзорциста там не было. Зато была маленькая улыбчивая женщина. Серое монашеское одеяние и головной убор скрывали фигуру и цвет волос, не позволяя точно судить о возрасте, но в уголках глаз уже залегли морщинки.
– Добр… Э-э-э… Добрый вечер, – запнулась от неожиданности Нейна, потом вышла за дверь и посмотрела на табличку с именем. «Матушка Софи». Ну, нет! Матушка – это ещё хуже, чем отец. У нее только одна мать. Была. И никто никогда ее не заменит!
– Можешь обращаться ко мне госпожа Софи, дитя, – женщина подошла тихо и с интересом взглянула на табличку, пытаясь понять, что задержало адептку, – если тебе не хочется называть меня матушкой.
– Д-да, госпожа Софи, – Нейна отмерла и обернулась к преподавательнице. – Я на факультатив.
– Я рада твоему интересу. Пойдем в класс.
В помещении почему-то горели свечи, а не привычные в академии магические шары. И это делало занятие каким-то уютным, словно и не занятие вовсе, а семейные посиделки. В лесной хижине они с матерью часто коротали так вечера. Сердце кольнуло болью, на глаза вдруг набежали слезы, и девушка зло смогнула их, и даже помотала головой, отгоняя воспоминания.
– Тебя что-то тревожит? – участливо спросила госпожа Софи.
– В глаз что-то попало, – буркнула Нейна и достала тетрадь. Больше не хотелось ни лекций, ни разговоров, ни всей этой академии. Хотелось вернуться на три месяца назад, в еще счастливую жизнь, когда была жива мама, когда все было просто и понятно. Безопасно. Легкий сквозняк качнул пламя свечей, донес запах меда и луговых трав, пропитавших вощину, закружил голову. Слезы полились градом, падая на бумагу, впитываясь в шероховатые страницы.
– Поплачь, дитя, это уходит боль, – госпожа Софи села рядом, к счастью, трогать или обнимать не стала. Нейна даже почувствовала секундную благодарность, но та быстро утонула в безостановочном потоке слез. Уронив голову на руки, она разрыдалась. Март потерся о колени, выражая молчаливую поддержку. Так и прошел урок.
Звонок вырвал ее из забытья. Слезы уже вылились, и девушка просто горько вздыхала. Пустота и усталость вместо безнадёжности и боли – не самый плохой обмен. Но сил почти не осталось, и мысль о пути до комнаты внушала отчаяние.
– Простите, – Нейна вытерла лицо рукавом и убрала мокрую тетрадь в сумку. Смотреть на госпожу Софи было мучительно. Лицо горело, глаза щипало, нос распух, и приходилось с усилием вдыхать воздух. Голова раскалывалась. – Я пойду.
– Ты не должна извиняться, дитя. Всем бывает больно и грустно. Можешь приходить сюда, когда захочешь, – голос монахини был полон тепла, и Нейна даже рискнула посмотреть на нее. От мягкого участия почему-то стало ещё хуже. С презрением или осуждением было бы проще, понятнее. Глаза снова наполнились слезами, и Нейна, схватив сумку, выбежала из аудитории.
– И как она? Страшная? – в коридоре стоял Джеймс Беннет. Подпирал собой стенку и что-то считал на потолке: то ли трещины, то ли тени, то ли количество пауков в паутине. Неровный свет скрыл следы слез на лице Нейны, и воздушник, увлеченный рассматриванием потолка, продолжил: – Уже изгнала из тебя демона и осталась только хрупкая, ранимая натура? – момент для шуток был категорически неподходящий.
Нейна резко затормозила. Пустота внутри вдруг взорвалась искрами ненависти. Злость привычно закипела, огненными змеями свилась в животе, и девушка со всей силы толкнула Джеймса ладонями в грудь.
– Из меня нельзя изгнать демона, я и есть демон!
– Воу-воу, потише. Это просто была неудачная шутка, – парень скользнул вбок и попятился по коридору, но Нейна продолжала наступать: размахивала сумкой с учебниками, пытаясь достать противника. – Что это там?! – Джеймс ткнул пальцем куда-то за спину и в ужасе округлил глаза. Нейна обернулась, но ничего не увидела. – Попалась! – щелчок пальцами, и воздушные путы обвили руки и ноги, лишив возможности двигаться.
– Отпусти! – Нейна дернулась и чуть не упала. Злоба душила изнутри, а невидимые путы снаружи, и не понятно было, что давило сильнее.
– А драться ещё будешь? – драться хотелось. Хотелось стереть насмешку с лица блондина, ударить, испепелить, выпустить ту боль, что плескалась внутри. И Нейна дергалась, рычала, рвалась. Но путы были сильнее. Через минуту она выдохлась и признала поражение.
– Не буду, – Джеймс щелкнул пальцами, и невидимые веревки исчезли. Запястья закололо, и Нейна потерла их, болезненно сморщившись.
– Так что ты там говорила про демонов? – Джеймс выглядел виновато, но в глазах танцевали смешинки, словно он не воспринимал все случившееся всерьез.
– Ничего. Тебе послышалось, – Нейна мотнула головой и отвела мокрые от слез пряди, прилипшие к щеке. Джеймс щелкнул пальцами, путы вернулись на место. – Эй, отпусти!
– А? Что? Кажется, мне что-то послышалось? – воздушник приложил руку к уху и сделал вид, что прислушивается.
– Я все равно ничего не скажу, – Нейна прищурила глаза. Внутри росла обида. В горле встал ком, сдавило грудь и дышать стало тяжело.
– Ну, и прыгай тогда до своей комнаты, – Джеймс развернулся и пошел прочь, махнув напоследок. Нейна только и успела ругнуться вслед, когда он исчез за поворотом. Оставалось прыгать за ним.
Нейна злобно сопела и прыгала. Прыгала и злобно сопела. Хлюпала носом и глотала слезы. Поворот из коридора располагался всего в каком-то десятке метров, но добраться туда было очень тяжело. А до комнаты было еще тысячу раз по столько. Никак не меньше. Еще и на виду у всех.
– Ещё не надоело? – за поворотом, прислонившись спиной к стене, стоял ее мучитель.
– Не надоело, – буркнула Нейна. И засопела еще злобнее. Но через пять прыжков сдалась. Бесконечность коридоров и прилюдный позор казались страшнее, чем тайна, жгущая сердце. – Ладно, расскажу. Но это секрет.
– Я нем, как могила, – щелчок пальцами, путы исчезли. – Внимательно слушаю.
Нейна подошла поближе, встала на цыпочки, потянула Джеймса за мантию, заставляя наклониться, и зашептала прямо в ухо.
– Мой отец демон, – и отодвинулась, пытаясь оценить реакцию. Ужас? Отвращение? Недоверие? Скрестила пальцы за спиной, призывая удачу, умоляя демонов и Всегоспода, чтобы воздушник поверил, ведь ей так хотелось поделиться хоть с кем-нибудь. Но тишину нарушил совершенно невозможный и неуместный смех.
– Аха-ха-ха-ха, – Джеймс смеялся так, что согнулся пополам, а на глазах проступили слезы.
– Прекрати! – Нейна топнула ногой. Боль и обида накрыли с головой. Взметнулись фонтаном, смывая остатки и без того ушедшего в отпуск здравого смысла. Никто ее не понимал и никогда не поймет! Кулаки сжались сами собой, внутри закипела темная сила. – Это не смешно!
– Прости, – воздушник утер слезы рукавом, но остановиться не смог. – Не слышал ничего смешнее последние лет пятнадцать. Как ты до этого додумалась? – он посмотрел на Нейну, и что-то в ее лице заставило его собраться и стать серьезнее. – Ты же знаешь, что у нежити и людей не может быть потомства? Ты чистокровный человек, уж поверь.
– Откуда ты можешь знать? Что вообще ты обо мне знаешь? Я тебя третий раз в жизни вижу! – внутри горело, давило, поднималось, перехватывало горло. Голову словно тисками сжало, грудь пронзила раскаленная спица. Горечь, обида, злость и отчаяние смешались, взболтались и вылились наружу разрушительным черным огнем.
Время словно замедлилось, и Нейна закричала, пытаясь остановить демоническое пламя, неотвратимо летящее в Джеймса. Она видела, как удивление сменяется ужасом на его лице, как он отступает назад, как теряет равновесие.
Время ускорилось. Джеймс вспыхнул как хорошо просмоленный факел, даже вскрикнуть не успел, исчез в густом дыме, оставив только черный круг на паркете.
– Джеймс? Джеймс! – Нейна бросилась к кругу, но волк вцепился в мантию и не пускал. – Джеймс, – шепот отчаяния. Руки тряслись, губы дрожали, дышать было нечем, словно во всем мире в один момент закончился воздух. – Март, я убила его, убила, – она упала на колени, зарылась в призрачную шерсть и расплакалась. – Я монстр, я исчадие ада. Я человека уби-и-ла.
– Адептка Аркур, что здесь происходит? – голос магистра Дарента прозвучал набатом. Сейчас все выяснится, и ее казнят. Сначала арестуют, лишат сил, всласть поистязают, а потом казнят. Так и надо! Она виновата. Нейна всхлипнула, подняла заплаканное лицо и прошептала:
– Я не хотела, не хотела, – красные, припухшие от плача глаза, с мольбой смотрели на куратора. – Он смеялся, а я разозлилась. Он сказал, что я вру, и оно вырвалось, – Нейна так и стояла на коленях, не в силах подняться на ноги. Губы тряслись, слезы не унимались, но она смогла выдавить самое важное. – Я убила его. Убила, понимаете?
– Кого убили, адептка Аркур? Здесь никого нет, – магистр оглядел место преступления и покачал головой. Дым рассеялся, и коридор выглядел как обычно, только пятно на полу выдавало, что недавно тут случилась трагедия. – Неконтролируемый выброс силы, порча имущества, никаких трупов.
– Он сгорел в темном огне, – прошептала Нейна непослушными губами. – Я наполовину демон, я монстр, казните меня. Я не могу управлять своей магией.
– Так, я все понял. У вас нервный срыв, пойдемте-ка в лазарет, – и куратор подхватил Нейну под локти, помогая встать. – Сейчас вам дадут успокоительный настой, вы поспите, и все будет хорошо.
– Но я же убийца, – неуверенно возразила она и попыталась вырваться. Ноги не держали, и она пошатнулась. Магистр Дарент снова удержал ее.
– Да кого вы можете убить, – ласково ответил он, голосом, которым разговаривают с душевнобольными. Нейна отмахнулась от поддержки. Ужас содеянного заставил вцепиться в форменную мантию куратора, трясти его, мычать, пытаясь передать всю трагедию произошедшего. Правда каленым железом жгла внутри. То, чего она всегда боялась, произошло – она убила человека. Убила. Не сдержалась, допустила непростительную слабость. Джеймс жил, смеялся, шутил, разговаривал, и вот его нет. Исчез. Растворился в черном дыме. Навсегда.
– Давайте же, Нейна, лазарет недалеко, – куратор пытался отцепить ее от себя, но девушка держала крепко – не стряхнуть. Поймав взгляд магистра, она смогла выдохнуть:
– Я убила Джеймса Беннета, студента пятого курса факультета воздуха, – сказать, что куратор был ошарашен – это ничего не сказать. Он был потрясен: брови взлетели вверх, рот приоткрылся, а в глазах мелькнуло изумление. Он даже отшатнулся, и Нейна, потеряв опору, отпустила мантию, но устояла на ногах.
– Нейна, я не понимаю, откуда вы узнали про Джеймса Беннета, но к его смерти вы совершенно точно не причастны. Адепт Беннет погиб восемнадцать лет назад на преддипломной практике в ходе неудачного эксперимента с заклинаниями иллюзии и воздушной волны. Я тогда уже преподавал здесь, – магистр сочувственно посмотрел на адептку и погладил ее по плечу.
Облегчение, надежда, тревога. Нейна сама не понимала, что почувствовала, услышав это. Мысли путались. Джеймс умер? С кем она тогда говорила? Получается, она видит призраков и всякую потустороннюю жуть. Это, наверняка, было влиянием демонической крови. Нужно найти книгу темных ритуалов и вызвать демона. Срочно. Он знает ответы, он расскажет как управлять силой. Может быть он признает в ней дочь?
Мысли беспорядочно метались в голове, сталкивались друг с другом, рождали причудливые образы и ассоциации. Остановить это Нейна не могла. Она так глубоко задумалась, что не услышала куратора, пока тот снова не взял ее за локоть и не направил в сторону лазарета.
– Нейна, вы меня слушаете? Я говорю, правила таковы, что за порчу имущества все равно придется ответить.
Правила. Опять это демоновы правила! От них все проблемы. Кто вообще напридумывал столько правил. Вот почему не любят нечисть – у них нет правил, клеток, условий. Она уйдет за демоном в преисподнюю, освободится от этих невыносимых правил. Нет, надо же, она думала, что человека убила, а куратор твердит про какой-то пол.
– Стоимость ремонта вычтут из вашей стипендии, – закончил говорить магистр, а Нейна вскипела.
– Что? Ну, нет! Это всего лишь какой-то пол! Я даже никого не убила, – девушка выдернула локоть и возмущенно посмотрела на магистра. Март приглушенно зарычал, предупреждая не нарываться, но день, видимо, был такой, что Нейну все время несло.
– А вы теперь ставите это себе в заслугу? – изумился куратор, и даже всплеснул руками. – Знаете, что? Мне надоело вас уговаривать, – сложный жест рукой, и в голове нервной адептки стало пусто-пусто. – Идите в лазарет, скажите, что у вас срыв, выпейте успокаивающий настой и лягте спать. Утром зайдете ко мне.
И Нейна послушно отправилась в лазарет. Длинный и сложный день, наконец, подходил к концу.